---

Почему мы не знаем иностранных языков?

В нашей стране многие знают один или несколько иностранных языков. Но это скорее исключение, нежели правило.

В нашей стране, и тем более в нашем городе, есть много людей, которые знают один и более иностранных языков. Но это только исключение, которое подтверждает правило. Большинство жителей России иностранных языков не знают, хотя все поголовно изучали какой-нибудь язык, например в школе.

Что же это за массовое явление и в чем его причина? Многим не раз доводилось слышать, что русские, мол, неспособны к языкам. Это, конечно же, не так. Не может большинство населения быть глупым или, наоборот, умным, добрым или жадным, способным или неспособным.

Дело не в людях, а в стране, ее истории и политическом строе. В маленьких странах и географических районах, где исторически переплетались судьбы нескольких национальностей, население, независимо от уровня образованности, говорило на двух-трех языках (среди таких регионов и стран — Прибалтика, Кавказ, Ирландия, Швейцария, районы Африки и т. д.). С другой стороны, люди, для которых дом, работа, отдых не связаны с другими странами и иноязычной культурой, проживают свою жизнь, не испытывая потребности в иностранном языке (французский фермер, уэльский шахтер, испанский винодел, русский крестьянин и пр.).

В огромных многоконфессиональных державах, таких как бывший СССР или Соединенные Штаты Америки, ситуация с языком сложилась особая. Здесь наличествует один государственный язык, что неизбежно порождает языковой шовинизм. Ленинградскому или рязанскому инженеру, едущему в командировку в Алма-Ату, никогда не приходило в голову расстраиваться оттого, что он не знает казахского языка, а посланный на работу в Якутию не хватался за учебники якутского. А сколько русских, проживших всю жизнь в Прибалтике, не посчитали для себя нужным изучить язык народа, на территории которого они живут! К чему? Людям, которые ездили в командировки в «братские республики», а отдыхать отправлялись, в лучшем случае, в Крым, на Кавказ, в Прибалтику и Среднюю Азию, не были нужны иностранные языки. Американцу, с кем бы он ни разговаривал в приделах своей страны, — с бостонским немцем, бруклинским евреем, нью-йоркским итальянцем или мексиканцем из Флориды — не нужно никакого другого языка, кроме английского.

Правда, на этом сходство в ареалах распространения этих двух языков заканчивается. Русского языка за пределами нашей страны не знают, а на английском говорит практически весь мир. Поэтому средний американский гражданин иностранных языков не знает. Ему это не нужно.

А средний российский гражданин? Почему он не знает английского, французского, немецкого и прочих языков? Потому что ему это не нужно? До недавнего времени — да, не было нужно. И советское государство, понимая это, построило преподавание иностранных языков в средней и высшей школе так, как в дореволюционных русских гимназиях преподавали мертвые языки — латинский и древнегреческий: грамматические правила, зубрежка слов, упражнения, сдача «тысяч».

Хуже того, мертвая методика использовала еще более мертвый идеологизированный материал (тексты о борьбе за мир, о дружбе молодого Маркса и Энгельса, отрывки из рассказов «прогрессивных писателей» и т. п.). Советскому обществу не был нужен молодой человек, говорящий на иностранном языке. Поэтому его учили в лучшем случае «читать и переводить со словарем». Даже эти знания и умения оказывались чаще всего невостребованными, потому что «читать и переводить» было особенно нечего, да и со словарями было традиционно плохо. И даже если целеустремленный и/или просто способный человек удерживал в памяти знания, полученные в школе или вузе, то найти им применения никак не мог. Ведь главная функция любого языка — общение, коммуникация, а ее-то в нашей стране до сих пор катастрофически не хватает.

Несмотря на то, что вместо идеологического «железного занавеса» перед нами опустился экономический, и поехать в Лондон большинство жителей России не может не из-за запрета, а из-за отсутствия денег, дышать всем стало легче, и к иностранным языкам отношение изменилось в корне.

Все больше людей не просто понимают их значение, но и ощущают необходимость ими пользоваться. Появились мотивация, прямая заинтересованность. Язык нужен теперь не «вообще», а для решения вполне конкретных задач: поиск новой работы, повышение в должности, способ удержаться на старом месте, деловые и туристические поездки, предстоящая учеба или работа за границей, эмиграция, наконец. А раз есть интерес, найдутся и способы его удовлетворения. «Where there is a will there is a way», ― как говорят англичане.

Со временем в книжных магазинах появились английские учебники с аудиокассетами, появились пункты видеопроката, где можно было купить или взять домой посмотреть английский или американский фильм на языке оригинала. Словарей и пособий множество — покупай и учись. Не хватает только самой «малости» — живого собеседника. Ведь учите вы не историю языка, а непосредственно язык. Нужен собеседник, не просто знающий язык (nativespeaker), но еще и умеющий помочь в его изучении, то есть учитель.

Найти хорошую языковую школу трудно, потому что до сих пор существуют и активно функционируют учителя, учебники, методики — носители менталитета советского периода. Это печально, но объективно неизбежно. В конце концов, не так страшны устаревшие учебники и учителя-консерваторы, как непрофессионализм и откровенная халтура, часто выдаваемая за новое слово в обучении иностранным языкам.

Сергей Симов

---